Александр Овсянкин – архитектор, спроектировавший и построивший «Синий краб». Работая с душой, он смог создать «умное» здание, в котором каждый уголок наполнен особым смыслом. Философия архитектора – будто продолжение философии самого «Синего краба». О том, как строился Центр креативных искусств «Siniy crab», как происходило его становление, как живого, созидающего организма, мы и поговорили с Александром.
– Здравствуйте, Александр! Расскажите, пожалуйста, как начиналось строительство «Синего краба»?
– Все началось с исследования на предмет того, что можно сделать с этим производственным корпусом. Я пересмотрел это всё несколько, оставив наружные стены, и получилось новое эскизное предложение, которое согласовали. А через месяц мы уже занимались рабочим проектом.
– Как проходил сам процесс?
– Мы игрались, пробовали варианты. Я предлагал, заказчик соглашался или не соглашался. Тоже предлагал. Я соглашался и не соглашался. Это была интересная, коллегиальная работа, которая привела к пониманию – как всё-таки будет происходить. Хотя и на сегодняшний день полного понимания еще нет.
– Проект уже зажил своей жизнью?
– Да, и он внес собственные коррективы. Сейчас некоторые мастера арендаторы уже начали свою деятельность. Это тот редкий случай, когда сам строительный объект еще не сдан, но уже началась реализация его функции. Как правило, так не происходит. Обычно есть время на осаживание, но у них этого времени нет – они ринулись в работу. Наверное, это хорошо. Именно поэтому я считаю, что это очень правильный проект. Скорее всего, изменения в нем будут происходить даже после официального открытия, ведь мы до сих пор экспериментируем. Например, сейчас мы находимся в кафе, функция которого до конца не ясна даже заказчикам. Непонятно, что это будет: кафе-кондитерская, виниловый клуб с баром и коктейлями или столовая с комплексными обедами…А способ покраски пола, за которым мы сейчас наблюдаем, не применялся нигде и никогда.
– Вы назвали проект правильным?
– Да. Существует правильный подход к заведению, где очень много функций. По большому счету, мы запускаем не здание, мы запускаем механизм. Сейчас мы дали ему толчок, а инерции хватит еще надолго. Здесь есть места для занятия творчеством, для проведения обучающих и культурных мероприятий, будет виниловый клуб, где можно послушать свою редкую пластинку на хорошем оборудовании, с хорошим звуком. Здесь можно проводить танцевальные или литературные вечера, концерты…
– Насколько уникален этот проект для нашего города?
Он новый. Как демонстрация архитектурной реконструкции, так и по своей философии, смысловому наполнению. Тут много дизайнерских подходов, ведь это была реконструкция бывших производственных зданий под общественную функцию.
– Это лофт?
– Почти. Да, здесь использованы материалы вторичного применения. Материалы со старых заводов получили вторую жизнь. Их использование неслучайно – мы сделали это намеренно. Во-первых, у них есть обаяние, а во-вторых, какая-то энергия – как бы романтично это ни звучало. Это энергия тех мест, откуда они привезены. Новым материалам требуется притирка, а эти уже обтерты.
– То есть это ещё и идеологически тщательно выверенный проект?
– Именно. Он не конфликтный, контекстный – вписывается в общий архитектурный урбанистический ансамбль. Но ему уже тесно, он хочет развития, это как зерно, которое начало набухать. Думаю, что за этим последует дальнейшее развитие подобных центров. Приемы и стилистика «Синего краба» станет схемой, пригодной к тиражированию – для того, чтобы применить её в другом районе города, в другом городе либо даже в другой стране.
– Вам, как специалисту, профессионалу интересно участие в этом проекте?
– Проект делается на авторском надзоре. То есть он не делается на чертежах. Я нахожусь на стройке, сам что-то делаю, крашу образцы. Проект очень хорошо «лёг» в мою специфику, в мою личную философию архитектуры. Это мой стиль – работа с честными материалами, с честными текстурами-фактурами. Ведь здесь мы ничего не прячем, не украшаем, не используем ничего только для красоты. Прежде всего – функция, а потом – всё остальное. Из хорошего дорогого материала красиво может сделать почти любой, а попробуй сделать что-то приличное на вид и на ощупь из того, что запросто можно купить на строительном рынке!
В пластмассовую эпоху рукодельные и вещи с историей вызывают больше симпатий. У них есть дух, руки к ним тянутся, ведь они настоящие.
– Расскажите о предстоящем открытии учебной архитектурной студии…
– Это будет обучающее пространство, где мы сможем работать, во-первых, с детьми. Архитектура и дизайн – это способ познания мира. Хочешь понять, из чего это сделано – попробуй сделать сам. У меня есть опыт работы с детьми. Получилось найти с ними какой-то контакт. Я могу их заинтересовать и добиться результата.
– В чем польза таких занятий для детей?
Архитектура, как синтез науки и искусств, очень развивает мышление. Это также нужно для профориентации детей. А вдруг, если понравится, они станут архитекторами или инженерами? И не потому, что это престижно. Они будут понимать – что из чего сделано. Будут довольны своей работой.
В силу специфики своей работы с детьми я не рисую архитектуру. Они у меня строят, макетируют. То же самое мы можем транслировать и на взрослых. Сейчас разрабатываются для взрослых пару-тройку курсов, которые помогут им разбираться в кое-каких вещах. Таких как: общая теория и практика композиции… Мы постараемся приблизить понимание красивого. И не только понимание – регенерацию. Можно быть ценителем и потреблять, а можно попробовать стать творцом и делать. Это разные философии. Потребителей у нас много – творцов мало. Когда ты делаешь что-то и получаешь удовольствие от успешной реализации – несравнимо ни с одним удовольствием успешного потребления. Слушать музыку смотреть, на картины далеко не так приятно, как их создавать.
– Когда откроется студия?
– С 12 октября у нас стартует уже пара-тройка затей, которые будут реализовываться в этом пространстве. Это очень удобно. Посетители мастерской будут видеть, что перед ними – не просто профессиональный преподаватель, это практик, который хочет чему-то научить. У нас, к сожалению, существует проблема, когда чему-то пытаются научить те, кто сам не умеет этого делать. А преподавать должны практики, и по возможности, успешно реализованные. Это правило. Одна из основных бед современной культуры, цивилизации – то, что люди не заняты своим делом, т.е. заняты не своим. А мы будем пытаться сориентировать людей.
Принципы современного дизайна, которые существуют в мире, был определены в двадцатые-тридцатые годы прошлого века. И тогда преподавали практики. Они пытались научить и научиться со студентами сами чему-то новому. И вот дизайну уже 100 лет, а мы до сих пор топчемся вокруг классики и ещё каких-то вещей, которые нам мешают и тянут назад. Ведь есть понимание красивого, а есть ощущение красивости. И эта красивость отвлекает нас от красоты настоящей. Это очень емкий философский вопрос, в котором я ещё сам не до конца разобрался…
Вещь должна показать – как её сделать. Мы играем с текстурами, фактурами, показываем пример нашим посетителям, что не обязательно мыслить стандартно. Например, нигде, как только в нашем кафе, он не увидит на столешнице прожжённые отпечатки подковок или велоинструментов. Люди сидят, разглядывают это всё, задают вопросы… Они не понимают – как это сделано. Возможно в попытке найти ответы они зацепят еще пару каких-то интересных аспектов для личного творчества .
– Да, здесь все очень нестандартно…
– Хочу заметить, что у нас не стояла задача сделать всего лишь нестандартно. Все должно быть ещё и приемлемо с точки зрения эргономики, комфорта и, в конечном итоге, всё-таки красоты. Кроме того, в современном мире появилось еще одно требование – фото-фоно-пригодность. Сейчас интерьеры создаются с точки зрения инстаграмм-актуальности, и об этом тоже нужно успевать думать.
– Каков возраст детей, которые могут посещать архитектурную мастерскую?
– Уже в 6 лет можно пробовать что-то делать. Мы пробуем вместе с ними, и гарантируем, что с ними произойдет то, что в жизни они нигде и, возможно, никогда не попробуют.
Вообще детскую архитектуру и детский дизайн очень нелегко преподавать. Можно попробовать научить ребёнка рисовать пальчиковыми красками, лепить из мякиша или пластилина, а научить мышлению, пониманию конструкции, даже ощущению сопромата, очень сложно. Эти чувства вшиваются и остаются на всю жизнь. Они закрепляются на интуитивном уровне. Возможно, из этих детей получатся конструкторы, инженеры-изобретатели…
Поймите, мир переполнен менеджерами по продаже, которые не знают – как были произведены эти товары или вещи. И это очень плохо, особенно в нашей культуре. Если в западной культуре ориентированы на производство, на придумывание, на творчество, изобретательность, то у нас – на потребление. Искусством «придумать, сконструировать» обладает незначительный процент людей. И они очень ценятся, ведь это – самый дорогой труд.
Потребителем быть несложно, но самолёт сделали люди, его создал конструктор. Сейчас популярно быть конструктором, изобретателем?
– Не думаю.
– Это хорошо? Вряд ли. Сейчас популярно быть прокурорами или блогерами. Но изобретатели толкают мир!
Это временная мода. И художники, и изобретатели всё равно будут, и они всегда будут в авангарде культуры. Илон Маск – изобретатель, он делает огромную работу. И он принимает себе на работу отнюдь не блогеров. а людей, которые знают из чего сделан мир.
– А из чего сделан ваш мир?
– Ой, из всякого разного (улыбается), из самых неожиданных вещей. Достигнув определенного возраста, я уже примирился с собой – есть вещи, которых я уже не осилю. Поэтому, когда, с вертикалями покончено, работаем в горизонтальной плоскости. Теперь самое время оттачивать мастерство. Это очень полезно.
– Насколько вы свободны в своих решениях? Приходилось ли отстаивать свою точку зрения?
– Конечно, постоянно! У нас тут постоянные боевые действия! Но мне повезло, что заказчик внимательный. Он инженер-конструктор по образованию, и мы общаемся на одном языке. Он понимает, что некоторые вещи нужно осознавать с инженерной точки зрения, а не как просто «нравится-не нравится». В этом мне, конечно, очень повезло, но боевые действия не прекращаются. У каждого тут свои фантазии. А с ними нужно осторожно.
– Это тоже довольно непросто…
– И Вы правы. Работа с заказчиком, и с объектом – это тоже большой пласт работы. Нельзя просто шлёпнуть на стол пачку чертежей и сказать: «Стройте!» Это неправильно. Нужно доводить реализацию до конца, иногда понимать, что ты ошибся, быть готовым исправить, не раз переделать. Тогда будет результат! А просто нарисовать, придумать объект, даже описать его проектно – нет.
– Вы говорите об ошибках. У вас они здесь были?
– Конечно. Вот теперь, когда это всё здесь построено, я понимаю – как на самом деле это должно было быть. Здесь требовалась нестандартная функция, нестандартное взаимодействие функций. Ошибки есть всегда, но нужно помнить о том, что ничего удачного не было построено с первого раза.
Если ясен и понятен вектор, то ошибки, проколы, претензии к себе и так далее отлетят, как шелуха, и все переживания останутся в том самом времени, когда это происходило. Главное – должен быть вектор устремлений. И команда хорошая. Все это здесь присутствует, и мне это нравится.
– Что Вам здесь нравится больше всего?
– Нельзя сказать – что больше, тут взаимодействие всего. Больше всего мне нравится, что это площадка для экспериментов. Здесь на каждом углу применены нестандартные технологии, решения, ходы, которые нигде больше до этого не применялись и, скорее всего, не будут применяться. Но экспериментность интерьера будет психологически готовить последующих посетителей и провоцировать на эксперимент уже в их работе. Они видят нестандартность подхода, какие-то огрехи. Приходит понимание того, что ошибки случаются, приходит принятие этих ошибок. Так и они будут относится к своей работе. Тяжело чего-то добиться с первого раза, надо пробовать,, пробовать. Тогда либо начнет получаться, либо будет что-то другое… В этом и была задача этого интерьера. Я думаю, что с этой задачей я, по большей части, справился. Оно всё обживётся и начнет закручивать свой мир вокруг себя, потому что у него нет других шансов, кроме как стать одним из самых популярных мест для неравнодушных к созиданию людей!
И даже если со временем это все тиражируется, то станет описанием брендбуков. Это всё уникально. Я научился это делать, значит я получил огромный опыт, создал себе огромный профессиональный капитал, ведь теперь я могу создавать вещи, которые можно тиражировать. И это были два не только полезных, но и очень интересных года!
– Спасибо за интересную беседу!
влажность:
давление:
ветер:
