НАСЛЕДНИЦА

Каждый раз, когда иду на рынок, приходится брать с собой лишних 15–20 гривен, чтобы раздать стоящим по дороге бедным пожилым людям. Они не аферисты и не жулики, которые нам часто попадаются на улицах города.

Действительно старикам в наши дни живётся «не с мёдом». Но это наши реалии…
Вот стоит бабулька «божий одуванчик», у неё в руках плюшевый Чебурашка или вазончик с любимыми фиалками, или связанные ею тёплые носочки, или дорогая её памяти книга. Всё, что осталось от её славного прошлого. Стоит молча, ничего не прося, с безмолвными, печальными глазами. Видно, что не наглая, воспитанная в лучших традициях её прежней Родины — «Мы — не рабы, рабы — не мы!». Будет с голоду умирать, а просить не станет: стыдно. Потому в руках у неё не стаканчик для подаяния, а что дома завалялось. Вдруг кто обратит внимание.

А мы мчимся, никого и ничего не замечая. Не задумываясь даже, что ничего не решает в нашем кошельке одна или две гривни. Зато «с мира по нитке — нищему рубашка», и исполнен наш христианский, человеческий долг. Одесситы! Почему мы не останавливаемся? Мы очерствели, наши сердца совсем заледенели, а души покрылись коррозией из-за каждодневной борьбы за выживание? А может, мы просто обленились или устали сочувствовать, сопереживать и любить ближнего? А может, одесситов в Одессе не осталось? Или нам нужны сильные потрясения, объединяющие людей? Помните, как после войны — жили бедно, но дружно, всем двором.

А всё начинается с малого, с отношения к братьям нашим меньшим. Как сказал Антуан де Сент Экзюпери, «мы в ответе за тех, кого приручили». Сегодня это давно известное изречение писателя, остаётся для многих только фигурой речи и не более. Сколько их сегодня бездомных и несчастных, бедствующих вместе с людьми.

А ведь животные, наши питомцы, честнее и преданнее нас с вами. Сколько раз мы видели их самопожертвование: и в отчаянном броске, защищая хозяина, и в охране нашего жилища, и просто снимающих наш стресс, умостившись у наших ног. Они сегодня, как это не печально сознавать, больше в ответе за тех, кто их приручил.

…«Кися, кися, хорошая кошечка !» – выйдя из «Сельпо» на Французском бульваре, женщина с кульком, набитым продуктами, привечает уличную голодную кошку. Покиськала и пошла. А «хорошая кися» кушать хочет! Не поверю, что у сытой дамы не было ничего съестного для приглянувшегося животного.

Человек сегодня может вести анонимный отстрел всего живого, скрываясь за иностранным словом хантер. И за это ему только пальчиком погрозят, если найдут и докажут его вину.

Каждое лето, с середины августа в нашей области открывается сезон охоты. Жаждущие пострелять «выходят на тропу войны». Каждый год по Хаджибейскому лиману, мимо наших дач, как сплав леса на реках, проплывают тушки уточек, пеликанов, чаек… А ведь только что в камышах они трогательно опекали свой выводок. Рука человека нажимает на курок бездумно, ради своей забавы. Контроля за охотниками нет.

Эта рука может бездушно и подло подкладывать отравленную пищу собакам и кошкам на улице или в стиральной машинке простирнуть котят… И чего только не может ожесточившийся бездуховный человек!

Наша машина ехала вверх по пыльной джерстве, а потом дорога от нашего дачного массива шла уже по прямой, всё дальше и дальше. А рыжая сучка по кличке Дунька гналась за машиной всё быстрее и быстрее, пытаясь догнать нас в надежде, что мы остановимся и в очередной раз дадим ей что-то поесть. Но запасы съестного закончились, и автомобиль увеличивал скорость. А собака (где только брались у неё силы!) продолжала бежать за куском хлеба. Там внизу, у лимана, остались её маленькие детки — щенята. В этой обессиленной, измождённой собачьей жизнью Дуньке я увидела нас с вами, бегущих изо дня в день за пропитанием, без остановки, без оглядки, всё вперёд и вперёд. Ведь у нас тоже детки — маленькие и большие. Наш бег в никуда не даёт нам думать о духовном и возвышенном. Суета сует совсем заретушировала понятие «не хлебом единым…» и потихоньку пытается вытравить всё доброе и человечное из нас. Но мы не сдаёмся. Мы же люди!

Её знает весь наш квартал. Она, как сейчас принято говорить, волонтёр. Спасатель и спаситель всего живого и бездомного на четырёх лапах — кошек и собак по всей нашей близлежащей округе.

А начиналось всё с одного любимого существа — чау-чау по прозвищу Джоник. На кошек у нее всегда была аллергия…
Наверное, нельзя переживать только за своего питомца, если ты любишь, а вернее, если ты открыт для всего живого, для всей природы.

Елена, так зовут мою подругу, несмотря на свою аллергию и занятость, лечит, выхаживает обездоленных животных. Покупает им корм, возит их в ветлечебницу, стерилизует, сама ставит капельницы, колет, как добрый доктор Айболит. Ищет по подвалам, когда её четвероногие пациенты уходят, переживает за них. Зная это, соседи подбрасывают ей надоевших им своих котят или щенят. «Эта не выбросит!».

Бывает, что бездомных, больных вылечит, а потом жалко их выгнать на улицу. Так и остаются они в её доме. Сейчас у неё живут пять котов и четыре собаки. И у каждого животного своя печальная история, своя судьба.

Недавно ей позвонили.
— Вы Лена ?
-— Да.
— Пётр Николаевич, сосед ваш, умер. Но он оставил вам завещание.

Всегда привыкшая зарабатывать сама, не надеясь ни на кого, Елена с иронической усмешкой подумала: «Ну, надо же, теперь и я богатая наследница!».

Действительно, пенсионер Пётр Николаевич, у которого была старенькая спаниель Луша, часто гуляющая с животными Елены, уважал и ценил «нашу мать Терезу», как называют Елену во дворе, за чуткость и внимание не только к животным, но и к людям.
Он был довольно состоятельным стариком и, уходя в мир иной, очевидно, в знак благодарности завещал моей подруге самое ценное, что скрадывало его одинокую старость, — свою несравненную Лушу.

А сто двадцать тысяч гривен, которые собирал всю свою жизнь, после его смерти отошли государству. Деньги же ведь не главное…
«Разбогатев» после полученного наследства, Елена продала квартиру и купила маленький домик под Одессой. «Здесь на природе моим домочадцам будет уютнее и спокойнее в этой жизни!» — утверждает сегодня богатая наследница.

Валентина ГАЙДАЕНКО