Время должно отстояться, чтобы, заглядывая в его глубины, мы могли разглядеть доселе не увиденное, а может, совсем забытое. Такие чувства посетили меня, когда перебирала архивную папку своего отца, писателя-мариниста Ивана Гайдаенко, посвященную героизму моряков-черноморцев во время Великой Отечественной, и наткнулась на документы, повествующие о непростой судьбе пассажирского теплохода «Сванетия».
Передо мной лежат воспоминания, сохранившиеся до наших дней, матроса 1-го класса – рулевого т/х «Сванетия» Ивана Ермакова, проживавшего в нашем городе. Здесь же лежат рассказы членов экипажа судна – боцмана В. Анискевича и главного старшины моторной группы, механика Г. Климниченко.
Теплоход «Сванетия» был одним из многих пассажирских судов, пополнивших ряды черноморской флотилии в 1937 году. Судно было построено в Копенгагене (Дания) по заказу советского правительства. Уже в марте 1937 г. пассажирское судно «Сванетия» вышло на Ближневосточную линию: Одесса, Варна, Бургас, Стамбул, Пирей, Хайфа, Порт-Саид и обратно в родную Одессу.
«…Первый год мы вывозили греков из Одессы в Пирей, в Грецию, – пишет в своих воспоминаниях И. Ермаков. Это были греки, которые жили на Кавказе и не хотели принимать советское подданство. Второй год мы вывозили евреев из Германии, которые бежали от фашистского режима, набирающего силу в этой стране.
Чем больше крепчал фашизм, тем чаще нас стали задерживать в Средиземном море немецкие военные корабли. Так продолжалось до 22 июня 1941 г. Утром, в 10.00 этого трагического дня, мы снялись из Стамбула на Бургас (Болгария). Когда прошли часть Босфора, а я стоял на вахте вперёдсмотрящим, увидели, что слева по борту, нам наперерез, идёт двувёсельная лодка, а турок, который в ней находится, машет нам и кричит: «Вапур Сванетия, стоп, аламан, Руссия бум-бум…». Этот человек обратил наше внимание на левый берег Босфора, где стоял наш консул товарищ Виноградов и махал шляпой, мол, возвращайтесь обратно в Стамбул. Мы легли на обратный курс, однако многие наши пассажиры стали яро выражать недовольство.
Ошвартовались у того же причала, где и стояли. Турецкая полиция, поднявшись на борт «Сванетии», разоружила и арестовала наших так называемых пассажиров, которые оказались фашистскими агентами. В их план входило при выходе в Чёрное море захватить судно, а в Бургасе или Варне сдать нас фашистам, которые уже вовсю командовали в Болгарии. А там или расстрел или концлагерь. Мы все были комсомольцами и коммунистами.
По распоряжению советского правительства т/х «Сванетия» простоял в порту Стамбул два с половиной месяца. В это время Гитлер и Муссолини высылали из Европы советских людей, которые работали при консульствах, торгпредствах. Высылали через Стамбул. Все гостиницы в городе были переполнены. По распоряжению консула Виноградова наш теплоход на это время тоже стал гостиницей. Даже бары были переделаны под каюты. Через каждые семь дней турецкие власти выделяли один железнодорожный вагон для отправки людей в СССР через Анкару в Армению, город Ленинакан».
Вскоре большую часть команды отправили на Родину, на переподготовку, а оттуда – сразу шли в бой. А 22 моряка во главе с капитаном А. Беляевым остались поддерживать жизнь своего судна.
«…Перед нами стояла задача, – рассказывает боцман т/х «Сванетия» В. Анискевич, – охранять судно и при первой возможности перегнать его в советский порт. Это удалось сделать только в феврале 1942 года».
Ночью в Стамбуле мела разбушевавшаяся пурга. Теплоход «Сванетия» прошёл пролив Босфор и вошёл в родное Чёрное море. Ему удалось добраться до порта Поти и стать на переоборудование в санитарный транспорт Военно-морского флота. На судне из пассажирских кают было сделано три операционных блока, прибыло 48 медицинских сотрудников. Из пассажирского лайнера «Сванетия» превратилась в плавучий госпиталь и, совершая рискованные рейсы в осаждённый Севастополь, вывозила оттуда раненых.
Весной 1942 года теплоход принял на борт 1200 раненых и эвакуированных из сражающегося Севастополя и снялся на Туапсе. Прикрывал транспорт единственный эсминец – «Бдительный». В 6.00 в открытом море «Сванетию» обнаружили немецкие самолёты-разведчики. В 14.00 судно, идущее под красным крестом, где все проходы и коридоры были переполнены ранеными, начали бомбить 18 бомбардировщиков с чёрными крестами. «Бдительный» из всех орудий пытался помешать прицельному бомбометанию. «Сванетия» маневрировала, но одна из бомб попала в машинное отделение. Силами экипажа пробоину удалось заделать. Когда ушли «юнкерсы», в 16.00 появилось 9 торпедоносцев «Гамбург-140» и две торпеды из девяти достигли цели, попав в носовую часть судна.
«Раздались сильные взрывы, и «Сванетия» стала быстро погружаться с дифферентом на нос, – вспоминает бывший главный старшина моторной группы, механик Г. Климниченко. – Под обстрелом я с группой моряков запустил на верхней палубе запасную аварийную станцию, чтобы обеспечить бесперебойную работу радиостанции. В это время меня взрывом выбросило за борт. Я был ранен и контужен…».
Даже при дымовой завесе миноносца «Бдительный» на месте гибели судна фашистские лётчики на бреющем полёте расстреливали из пулемётов всё, что двигалось: и шлюпки, и плоты, и беззащитных людей в воде. Спаслись немногие. «Бдительный» подобрал всего 45 раненых бойцов и моряков из экипажа. 18 из них, не выдержав переохлаждения, умерли на борту корабля.
Вместе с этими рассказами очевидцев и участников тех событий, моряков т/х «Сванетия», лежит в архивной папке писателя краткая информационная запись самого Ивана Петровича (узнаю его почерк), а в конце выделены слова «Таня Бацманова!». Почему на листке записано это имя с восклицательным знаком? Это осталось бы загадкой, известной только писателю, как и многое в материалах архива, но не в этом случае.
Я с детства слышала захватывающий рассказ отца об испытаниях, выпавших на долю экипажа т/х «Комсомол», выполнявшего задания Родины, помогавшей республиканской Испании. Знала, что среди 36 членов молодого экипажа было всего две женщины, и одна из них, комсомолка, работавшая на судне буфетчицей, – Таня Бацманова. Она, как и 21-летний матрос Ваня Гайдаенко, вместе со всем экипажем, пленённая франкистами, видела с борта фашистского крейсера «Канариас», как уходит под воду частичка их Родины, их теплоход «Комсомол». Он был потоплен в Средиземном море этим же крейсером 14 декабря 1936 г. Разве могли они загадывать тогда свою судьбу, являясь узниками средневековой каторжной тюрьмы и приговорённые к смертной казни в Испании, перед началом Второй мировой?
Вырвавшись из фашистских застенков генералиссимуса Франциско Франко в 1937 г., Татьяна Бацманова переживёт гибель ещё одного родного ей судна – «Сванетии» и погибнет от немецких пуль в холодной воде Чёрного моря в 1942 г.
«…Подумалось мне о морских братских могилах, о славных кораблях, лежащих под холодной толщей вечно сумеречных вод, – обращается к будущим поколениям писатель Иван Гайдаенко. – Там не поставишь стелу или памятную плиту. На море не цветут маки, не буйствует черёмуха, не полыхают факелы сирени. Только вздыбленные ветром волны проходят в траурном марше. Не счесть этих мест, где советские моряки доблестью прославили флот своей Родины.
Простите нас, живых, братья мои … Тёмными ночами, когда беснуется ветер над морем, я вслушиваюсь в рокот прибоя и в гулком шуме слышу ваши осипшие голоса: «Хоть ты, оставшийся в живых, воздай нам должное!».
Валентина ГАЙДАЕНКО.
влажность:
давление:
ветер:
